33. Апостол Павел: долгий путь на римскую Голгофу

По своей значимости в истории христианства апостол Павел занимает второе место после Иисуса Христа. Именно Павел создал новую религию на основе факта воскресения Христа, именно его взгляды стали главными при формировании облика этой религии, только он решал, что должно быть заимствовано из иудаизма, а что нет. Развитие христианства фактически отодвинуло в сторону всех учеников и сподвижников Иисуса, включая таких апостолов как Петр, Иаков и Иоанн; ибо их вера в Христа не выходила за рамки традиционного иудаизма. И хотя рождение христианства освящено авторитетом древнееврейских пророков и всех апостолов Иисуса, подлинным и единственным отцом новой религии был в действительности Павел. Кто же был этот гениальный провидец, определивший религиозные воззрения всей европейской цивилизации?

 

Ревностный фарисей 

Павел родился приблизительно в 10 г. н. э. в древнем киликийском городе Тарсе, расположенном на юго-востоке Малой Азии (сегодняшняя Турция). Это был эллинистический город, принадлежавший тогда Римской империи. О своем происхождении сам Павел пишет так: «Обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей» (Фил. 3:5). Его изначальным еврейским именем было Савл (Шауль), лишь позднее он присоединил к нему второе, латинское имя – Павел («маленький»). Семья Савла была небогатой и зарабатывала себе на жизнь собственным трудом: выделкой и продажей палаток из кожи. Несмотря на это, отцу Савла удалось получить для всей семьи римское гражданство, которое тогда очень ценилось и стоило дорого. Очевидно, еще в Тарсе мальчик получил двойное образование: традиционное эллинистическое на греческом языке и религиозное еврейское. Однако отец Савла мечтал о большем. Он находит деньги, чтобы послать сына на обучение в Иудею к известному законоучителю-фарисею и знатоку Торы Гамалиилу I. Мы не знаем, как долго Савл учился в Иерусалиме, однако судя по его обширным знаниям в Писании, он получил хорошую подготовку.

В те годы от фарисейского направления в иудаизме отделилось новое течение – назореи. Их главным отличием от всех фарисеев была вера в Иисуса, как еврейского Мессию, который приходил, чтобы спасти народ Израиля, но был распят римлянами. Назореи утверждали, что Иисус воскрес на третий день и в течение сорока дней неоднократно появлялся среди Своих учеников. Эта группа придерживалась апокалиптических взглядов, то есть верила в неизбежный и скорый конец нашего мира и ждала возвращения Мессии и Его суда над всем человечеством. В теологическом плане назореи расходились с фарисеями только в двух отношениях: во-первых, иначе понимали сущность и роль еврейского Мессии, а во-вторых, по примеру Своего Учителя более либерально толковали законы Устной Торы. Иудаизм того времени, впрочем, как и сегодня, не был монолитным учением, и появление еще одного направления в нем мало что изменило в религиозной атмосфере Иудеи. Однако молодые образованные фарисеи (руководствуясь сегодняшней терминологией, их можно было бы назвать «фундаменталистами»), отнеслись к расколу их направления очень болезненно, а к назореям – враждебно. Среди таких молодых и идейно непримиримых фарисеев Савл занимал видное место. Много позднее, в своем послании «К Галатам», Павел признавался: «Я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий» (Гал. 1:13-14). Новозаветная книга «Деяния святых апостолов», желая подчеркнуть, каким ревностным и правоверным фарисеем являлся Савл, напоминает, что он был на стороне тех, кто судил, а затем казнил первого христианского мученика Стефана (Деян. 7:58; 8:1).

Впрочем, как сам Павел излишне критично относился к ошибкам своей молодости, так и «Деяния» явно переусердствовали в изображении жестокостей его фарисейского прошлого. Поэтому нижеследующую цитату из тех же «Деяний» следует рассматривать как безусловное преувеличение того, что делал апостол в отношении назореев: «А Савл терзал церковь, входя в домы, и, влача мужчин и женщин, отдавал в темницу» (Деян. 8:3). Нельзя забывать, что иудаизм того времени состоял из совершенно разных направлений, которые вместе с тем достаточно мирно уживались друг с другом. Очевидно, атмосфера насилия, изображенная здесь, взята явно из другого времени и места.

 

Приобщение к Христу

Крутой поворот в жизни и мировоззрении Павла произошел совершенно неожиданно и необъяснимо. Это случилось на пути из Иерусалима в Дамаск, где Савл намеревался продолжить свою борьбу с назореями. «Деяния» повествуют об этом следующим образом: «Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба; он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! Что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я, Иисус, Которого ты гонишь; трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? И Господь сказал ему: встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Савл встал с земли и с открытыми глазами никого не видел; и повели его за руку и привели в Дамаск; и три дня он не видел и не ел и не пил» (Деян. 9:3-9). В Дамаске ослепшему Савлу помог вернуть зрение его соплеменник Анания, который уже поверил в Христа. С этого момента Савл сам приобщается к Иисусу и становится одним из тех назореев, которых раньше немилосердно преследовал.

Согласно «Деяниям», Савл возвращается из Дамаска в Иерусалим, где пытается стать членом общины назореев, но тщетно: ему не доверяют, памятуя о его прежних взглядах. Трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая судьба Савла, если бы не помощь Варнавы. Именно этот иудей из Кипра, пользовавшийся доверием у учеников Христа, привел Савла к апостолам Петру, Иакову и Иоанну. Варнава поручился за Савла, подтвердив все, что произошло с ним на пути в Дамаск. Однако в Иерусалиме Савлу долго пробыть не удалось. По неясной причине с ним стали конфликтовать его земляки, паломники из Малой Азии («еллинисты»), и во избежании худшего иерусалимская община отправляет Савла в его родной Тарс. Через некоторое время за ним приезжает все тот же Варнава и приглашает его к себе, в Антиохию (северную Сирию). Так Савл становится постоянным членом антиохийской общины, которая первой стала именовать себя «христианской» (Деян. 9:26-30; 11:25).

Из этой, более чем скупой информации из «Деяний, мы не в состоянии определить, где и от кого получил Павел свои знания о Христе и Его учении. Ведь Павел появился в Иерусалиме уже после распятия Иисуса, поэтому он никогда не мог видеть и слышать Мессию. Более того, он не знал почти никого из Его учеников, и это в то время, когда еще не было написано ни одного из известных нам канонических евангелий! К счастью, мы имеем еще один важный источник сведений о Павле – его личные послания, где он пишет о своем приобщении к Христу. В послании «К Галатам» апостол делает ошеломляющее признание в том, что уверовав в Христа, он не пошел к апостолам в Иерусалим за знаниями об Иисусе и Его учении. Лишь спустя три года он ходил в Иерусалим, чтобы встретиться с апостолом Петром, да и то он пробыл у него всего 15 дней. Никого, кроме апостолов Петра и Иакова (брата Иисуса) он не видел! (Гал.1:17-21). Павел не скрывает, что он ни у кого из первых христиан не учился, поэтому «церквам Христовым в Иудее лично я не был известен, а только слышали они, что гнавший их некогда ныне благовествует веру, которую прежде истреблял» (Гал.1:22-23). Таким образом, личные воспоминания Павла далеко не во всем подтверждают информацию из «Деяний».

Но все-таки, как же Павел познакомился с учением Иисуса? Апостол утверждает, что учение Иисуса он принял от самого Христа, через Его откровение ему. Более того, получив откровение от Cамого Иисуса, Павел, по его же словам, ни с кем из людей не стал советоваться, и не пошел к апостолам, ученикам Христа. «Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатию Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, – я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью (последователями Христа – И.Л.), и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск» (Гал.1:15-17). Павел называл себя апостолом, избранным «не человеками и не чрез человека, но Иисусом Христом и Богом Отцем, воскресившим Его из мертвых». Поэтому Евангелие, которое он благовествовал, «не есть человеческое… Я принял его, – подчеркивал Павел, – и научился не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа» (Гал.1:1,11-12).

Однако «видения» и «откровения», которые получил Павел от Cамого Иисуса, не могли ему дать исчерпывающих сведений о жизни и учении Сына Человеческого. Как правило, такие видения и откровения носят кратковременный характер и помогают человеку лишь сделать правильный выбор. Где же действительный источник знаний Павла об Иисусе? Вероятнее всего, Савл, как один из наиболее усердных учеников законоучителя Гамалиила, не мог не познакомиться с теми рукописями на арамейском и древнееврейском языках, которые были в дальнейшем использованы для написания канонических евангелий на греческом языке. В том, что подобные рукописи действительно существовали, сегодня уже не сомневается ни один серьезный библеист. Еще в бытность ревностным фарисеем Савл не мог не заинтересоваться «христианской ересью» своих идеологических противников. Именно эти рукописи о жизни Мессии и Его воскресении скорее всего перевернули мировоззрение Савла. Видение Христа по дороге в Дамаск довершило переворот в его взглядах и сделало подвижником дела Иисуса.

 

Проповедь среди иудеев и язычников

Идея благовествования о Христе среди неевреев возникла далеко не просто и не сразу. Это было связано с тем, что Сам Иисус считал главной задачей своей земной жизни – «спасение погибших овец Израиля» и свою проповедь направлял исключительно на иудейский народ. Естественно, что Его ученики и последователи, памятуя о заповедях Мессии, старались продолжить Его дело тоже только в среде собственного народа. Мысль приобщить к Христу неевреев сначала относилась не вообще к неевреям, а к «чтущим» и «боящимся Бога». Эта категория неиудеев, разочарованная в языческих богах и идолопоклонстве, поклонялась Богу Израиля, посещала синагоги и старалась вести еврейский образ жизни. «Деяния» сообщают, что апостол Петр уже имел опыт приобщения к Иисусу таких «чтущих Бога»: римского центуриона Корнилия и его воинов. Но благовествование о Христе среди «чтущих и боящихся Бога» мало чем отличалось от проповеди среди иудеев, ибо те уже были фактическими евреями.

Проповедью о Христе среди неевреев стали впервые заниматься не палестинские иудеи, а иудеи диаспоры, сами жившие среди язычников и знавшие их языки. Книга «Деяний» указывает, что именно евреи из Кипра и Киринеи были первыми, кто начал проповедовать об Иисусе среди эллинов, в частности в Антиохии (Деян.11:20). Именно здесь, в Антиохии, собрались тогда самые известные проповедники среди язычников: Варнава, Павел и Сила. Не случайно, что первой смешанной христианской общиной (из евреев и неевреев) стала община в этом городе. Конечно, язычники доставляли ничуть не меньше проблем для христианских проповедников, чем иудеи. Но проповедь среди эллинов могла потенциально принести несравненно больший результат, чем среди евреев в диаспоре. Ведь язычники составляли подавляющее большинство населения и реальная власть была в их руках. Но как привлечь язычников к Христу, а главное, что требовать от них и что нет? Здесь ясности не было и у самих проповедников. Ведь первые христианские общины состояли почти исключительно из одних евреев. В те времена господствовало мнение, что любой, желавший приобщиться к Христу, должен стать сначала евреем, то есть перейти в иудаизм. Но язычников отпугивала сложность иудейских законов. Лучшей иллюстрацией этой проблемы являлась многочисленная категория «чтущих» или «боящихся Бога». Эти люди, как правило из наиболее образованных и состоятельных слоев местного населения, уже давно приняли для себя единого Бога Израиля, но требование обрезания удерживало многих из них от формального перехода в иудаизм. Пытаясь найти решение этой проблемы, Павел на свой страх и риск стал утверждать, что вера в Иисуса освобождает от необходимости выполнения законов Моисея. Сначала он избавил язычников от бремени иудейских законов, но желая быть последовательным и создать единую христианскую общину, он пошел много дальше – стал освобождать и евреев от их исторического наследия. Мысль о том, что можно стать христианином, не становясь сначала евреем, казалась тогда дикой и крамольной, поэтому очень многие из первых христиан выступили против проповедей Павла. В своем послании «К Галатам» апостол обращал внимание, что его гонят и преследуют именно за то, что он освобождает новообращенных язычников от трудноисполнимых иудейских законов, а главное от необходимости обрезания, и что в этом и есть преимущество его проповеди. Если требовать от новообращенных еще и обрезания, «тогда, – предупреждал апостол, – соблазн креста прекратился бы» (Гал.5:11).

Павел совершил три миссионерских путешествия по Кипру, Малой Азии и Греции, где проповедовал о Христе трем различным группам своих слушателей: иудеям, «боящимся Бога» и язычникам. Чтобы понять суть и характер благовествования апостола стоит обратить внимание на одну из самых первых его проповедей в Антиохии Писидийской во время первой миссионерской поездки. Сам Павел счел нужным выделить следующее:

• Иисус – прямой потомок царя Давида;
• Его приход был предсказан Иоанном Крестителем – «вот, идет за мною, у Которого я не достоин развязать обувь на ногах»;
• Распятие Иисуса явилось исполнением древнееврейских пророчеств, то есть казнь Иисуса не дискредитирует Его как Мессию еврейского народа;
• Бог воскресил Иисуса из мертвых;
• Иисус в продолжении многих дней являлся своим ученикам, «которые ныне суть свидетели Его перед народом»;
• Если царь Давид – самый верный слуга Господа, «почил и приложился к отцам своим, и увидел тление; а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления», то Он и есть истинный Мессия;
• Вера в Иисуса спасает человека. «…ради Его возвещается вам прощение грехов, и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий» (Деян.13:23-39).

Как видно из этой проповеди, она рассчитана только на две категории слушателей – иудеев и «чтущих Бога», так как требует хотя бы минимального знания Писания, чем язычники не обладали. Вероятнее всего, именно «чтущие Бога» из язычников стали главной аудиторией Павла и его будущей церковной паствой. Но самое главное – другое. Павел освобождает не только «чтущих Бога» из язычников, но и самих евреев от выполнения законов иудаизма. Условием этого освобождения является абсолютная вера в Иисуса. В свою очередь, вера в Христа как в истинного Мессию основывается исключительно на факте Его воскресения. Это уже пролог к новой религии, построенной на фундаменте иудаизма.

Павел считал смыслом своей жизни – «быть служителем Иисуса Христа у язычников». Это свое призвание он рассматривал как благодать, данную ему от Бога. (Рим.15:15-16). «Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия – благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово…» (Ефес. 3:8). В глазах Павла проповедь среди неевреев имела особое значение, ибо речь шла о спасении их душ. «Вы были некогда тьма, – объяснял Павел бывшим язычникам. Вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире» (Ефес. 5:8; 2:12). Вместе с тем, Павел не забывал о проповеди среди самих иудеев. Тот факт, что во время второй миссионерской поездки Павел, отвергавший обрезание для язычников, сделал его своему помощнику, полуеврею Тимофею, говорит за то, что апостол так и не отказался от проповеди среди иудеев диаспоры. Ведь необрезанный Тимофей с отцом-неевреем был бы неавторитетен для проповеди среди иудеев.

К своей роли в качестве апостола Иисуса Павел относился очень противоречиво. С одной стороны, он умалял свое значение, говоря: «я наименьший из Апостолов, потому что гнал церковь Божию». С другой стороны, он признавал, что «благодать Его (Христа – И.Л.) во мне не была тщетна, но я более всех их (апостолов – И.Л.) потрудился». Правда, как человек более, чем скромный, он оговаривался: «не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор.15:9-10). Говоря о своем апостольстве Павел подчеркивал, что он благовествовал о Христе безвозмездно. «Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования. Но я не пользовался ничем таковым» (1 Кор. 9:14-15).

Выбирая маршруты для своих миссионерских путешествий, Павел руководствовался следующим принципом: «Я старался благовествовать не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании, но как написано: «не имевшие о Нем известия увидят, и не слышавшие узнают» (Рим.15:20).

Результаты миссионерства Павла оказались более, чем впечатляющими: «…благовествование Христово распространено мною от Иерусалима и окрестности до Иллирика. Не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос чрез меня, в покорении язычников вере, словом и делом, силою знамений и чудес, силою Духа Божия…» (Рим.15:18-19). «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по-крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:22).

Говоря о характере своей проповеди, Павел отмечал, что «и слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией… Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом… Господь знает умствования мудрецов, что они суетны» (1 Кор. 2:4-5; 3:19-20). Павел, как оратор, был не очень силен, его нельзя было назвать красноречивым. В пользу этого говорят и признания самого апостола. Например, во втором послании «К Коринфянам» Павел цитирует некоего критика, который имея в виду апостола, утверждает, что «в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна» (2 Кор.10:10). Вероятно, неудача Павла в Афинах объяснялась отсутствием у него таланта красноречия. Столкнувшись там с искусными ораторами-язычниками, он не сумел привлечь на свою сторону отцов этого города и вынужден был покинуть Афины ни с чем.

Павел признавался, что участь апостола Христа была неимоверно тяжелой и опасной. «Ибо я думаю, что нам последним посланникам, Бог судил быть как-бы приговоренными к смерти; потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради… Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый  доныне» (1 Кор. 4:9-13). «Я научился быть довольным тем, что у меня есть, – вспоминал Павел. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке» (Фил. 4:11-12).

Кроме физических и нравственных страданий, причиняемых ему другими людьми, Павел мучался еще от какой-то болезни, которая ему очень мешала. «Дано мне жало в плоть, ангел сатаны, –  сокрушался апостол, – удручать меня, чтоб я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня, но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи»… Посему, – делает интересное заключение Павел, – я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа: ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор.12:7-10).

Произвольная редакция «Деяний» со стороны переписчиков во II-ом веке сместила все пропорции в отношении тех, кто препятствовал проповедям Павла в трех его миссионерских путешествиях по Малой Азии и Греции. Любых противников апостола из евреев переписчики именуют одинаково – «иудеи». Но враги Павла из язычников-эллинов называются только по их именам или указываются как жители определенного города, например, «эфесяне», выступившие во главе с  «серебряником Димитрием» против Павла и его проповедей. И это несмотря на то, что только иудеи давали Павлу право проповедовать об Иисусе в своих синагогах. Подобная проповедь в греческих храмах могла бы стоить апостолу его жизни. И именно евреи, а не новообращенные греки, были главными помощниками Павла в его миссионерских поездках. И избивали апостола порой чуть ли не до смерти, например, в Листре, вовсе не иудеи, а язычники-эллины. И в городе Филиппах Павла и Силу посадили в темницу опять-таки не иудеи, а македоняне. И в Афинах издевались над Павлом как «суесловом» вовсе не евреи, а все те же греки. Те из иудеев, кто действительно был недоволен призывами Павла отказаться от всего национального и религиозного наследия, пытались лишь возражать ему, а ведь эллины-язычники готовы были убить апостола и за гораздо меньшее, как это показал мятеж Димитрия в Эфесе.

 

Римский пленник      

По возвращению в Иерусалим из третьей миссионерской поездки, положение Павла серьезно осложнилось. Апостола обвиняли в том, что он, проповедуя об Иисусе, убеждал не только язычников, но и самих евреев в необязательности исполнения законов иудаизма, если они верят в Иисуса. С точки зрения многих членов христианской общины, это было нарушением решений Иерусалимского собора, который освободил только новообращенных язычников, но не самих евреев от соблюдения законов Моисея. Руководители иерусалимской церкви тоже считали, что Павел зашел слишком далеко, и Иаков, брат Иисуса, дал ему это понять, хотя и в мягкой, тактичной форме. Иаков попросил Павла опровергнуть перед всей христианской общиной обвинения в том, что он учит всех иудеев, живущих между язычниками, «отступлению от Моисея, говоря, чтоб они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям» (Деян. 21:21). Главы иерусалимской церкви настоятельно предлагали Павлу отказаться от того, к чему он призывал иудеев Малой Азии и Греции. Пусть «узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон» (Деян. 21:24). Иерусалимская церковь имела серьезные основания для подобной позиции. Проповедь среди евреев, что вера в Иисуса делает необязательным соблюдение законов Моисея, была обречена на провал в Иудее. Да и сам Иисус никогда не призывал иудеев к отказу от законов Моисея.  То, что требовалось для эллинов-язычников, было неприемлимо для евреев-монотеистов. В этом состояла главная проблема проповедей Павла. Впрочем, в личном плане Павлу, как правоверному иудею, было легко найти общий язык с иерусалимской церковью. Утверждая, что вера в Иисуса позволяет не соблюдать законы иудаизма, сам Павел в то же время старался всегда исполнять их. Он, например, отмечал песах, приглашая на него даже неевреев, и, как правило, прерывал свои миссионерские поездки, чтобы совершить паломничество в Иерусалим в главные иудейские праздники, в частности, в Шавуот (Пятидесятница) (Деян. 20:16).

Если недовольство евреев-христиан удалось смягчить благодаря заступничеству Иакова, общепризнанного морального лидера иерусалимской общины, то возмущение иудеев из Малой Азии и Греции, где собственно и проповедовал Павел, грозило серьезными неприятностями. Как и опасались друзья Павла, паломники из Малой Азии, увидев апостола в Храме, пришли в негодование. «Крича: мужи Израильские, помогите! этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего;» они схватили Павла и требовали суда над ним (Деян. 21:28). Беспорядки в Храме привлекли внимание римских воинов, и те, арестовав Павла, доставили его в крепость Антонию, находившуюся прямо напротив храмового комплекса. Все попытки апостола объясниться уже из крепости перед жителями Иерусалима на древнееврейском языке тоже ни к чему не привели, так как иудеи из Малой Азии, хорошо помнившие его проповеди, «кричали, метали одежды и бросали пыль на воздух» (Деян. 22:23). Командующий римским гарнизоном Клавдий Лисий, боясь, как бы возмущение толпы не переросло в антиримские беспорядки, поспешил увести Павла во внутренние помещения крепости для допроса. Однако разбирательство еще больше осложнило дело. Выяснилось, что Павел – римский гражданин, следовательно, судить его должны были только римляне, а не иудеи. Тогда Клавдий Лисий, желая разобраться в обвинениях против пленника, потребовал созвать Синедрион.

Павел понимал, что Синедрион не имеет реальной власти над ним, римским гражданином, уроженцем киликийского города Тарса, однако решил запутать и столкнуть друг с другом своих судей. Зная, что члены суда фактически расколоты на две противоборствующие фракции – саддукеев и фарисеев, он напомнил им как о своем фарисейском происхождении, так и о своих фарисейских взглядах: «Мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяния воскресения мертвых меня судят» (Деян. 23:6). Как и следовало ожидать, фарисеи, признававшие и восресение мертвых, и Царство Божие, и ангелов, и Духа Святого, тут же вступились за Павла, а их противники – саддукеи, отрицавшие все это, стали горячо спорить с ними. В результате мнения судей разделились, и Синедрион не смог принять никакого решения. Более того, судьи-фарисеи заявили: «Ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу» (Деян. 23:9). На счастье Павла, его противники – выходцы из Малой Азии, не были представлены в Синедрионе, и самое опасное обвинение, что он своей властью освобождал от необходимости выполнения законов Моисея, так и не прозвучало в суде. Разочарованные исходом Синедриона римляне отправили Павла обратно в крепость Антонию.

Однако положение апостола оставалось шатким. Если иерусалимские иудеи не знали Павла и не питали к нему каких-либо враждебных намерений, то этого нельзя было сказать о паломниках из Малой Азии. Те горели негодованием и могли, учтя свои промахи, настоять на повторном созыве Синедриона. Тогда его исход предсказать было бы трудно. В любом случае, если римский суд неизбежен, то его не следовало отягощать авторитетным мнением Синедриона. Поэтому иерусалимские евреи-христиане и друзья апостола считали, что для него было бы лучше предстать сразу перед римским судом. К этому же мнению склонялся и сам Павел. Римляне, как показал случай с проконсулом Галлионом в Ахаии, не вмешиваются в теологические споры между евреями, поэтому все обвинения против Павла будут ими сняты. Желая помочь Павлу, местные евреи-христиане убедили Клавдия Лисия в том, что в Иерусалиме на жизнь пленника могут покушаться паломники из Малой Азии, поэтому его следует отправить в более безопасное место – в Кесарию, к римскому прокуратору Феликсу. Впрочем, и сам командующий римским гарнизоном хотел избавиться от человека, присутствие которого могло взбудоражить и без того беспокойный город. Если, с точки зрения закона, Павел все равно не мог избежать римского суда, так почему же его не ускорить?

В «Деяниях» содержится текст письма Клавдия Лисия к прокуратору Феликсу по поводу отправки Павла. Представляется в высшей степени сомнительным, чтобы подобное письмо через два десятилетия после тех событий могло попасть из римской канцелярии в руки Луки, предполагаемого автора «Деяний» и евангелия от Луки. Очевидно, оно, как и некоторые другие части текста «Деяний», было добавлено уже после смерти Луки переписчиками новозаветной литературы. Содержание письма лучшим образом объясняет причину его внесения в текст «Деяний». В нем иудеи обвиняются во всех грехах, а римляне выставлены в качестве радетелей и защитников христиан. Содержание письма свидетельствует, что переписчик из новообращенных язычников не знал специфики донесений в римской армии того времени, поэтому сочинил его в форме обычного письма (Деян. 23:26-30).

Следующим этапом в одиссее Павла стало судебное заседание у Феликса, римского наместника в Иудее. На этот раз Павла обвиняли лишь в том, что он своей ересью возбуждал смуты между иудеями, живущими в диаспоре, и осквернил Храм, приведя туда язычников (Деян. 24:5-6). Но апостол всячески отрицал это и подчеркнул, что его «назорейская ересь» полностью соответствует Писанию и верованиям его же обвинителей. Видя, что суть «прегрешений» Павла касается толкования законов иудаизма, Феликс решил отложить дело на неопределенное время, оставив апостола под домашним арестом у себя в Кесарии. Будучи больше дипломатом, чем военным, римский прокуратор предпочитал действовать по принципу: чтобы волки были сыты и овцы целы. Убрав Павла из Иерусалима и лишив его возможности лично проповедовать в диаспоре, он вместе с тем создал ему нормальные условия для жизни в Кесарии. Дальнейшие действия должна была подсказать политическая ситуация в Иудее и Риме.

Неопределенность в положении Павла в Кесарии продолжалась два года, пока Феликса не сменил новый римский прокуратор в Иудее – Порций Фест (59-62 гг.). Убедившись, что обвинения против апостола носят, в основном, теологический характер, Фест предложил ему отправиться вместе с ним в Иерусалим, где под председательством римского прокуратора должен будет собраться Синедрион. Однако Павел, не уверенный в исходе разбирательства в Синедрионе, продолжал настаивать на чисто римском суде перед самим императором, на что он имел право как римский гражданин. Желание Павла соответствовало  интересам и римского прокуратора, и первосвященника Иерусалимского Храма; никому из них не хотелось вносить лишнего возбуждения в и без того накаленную атмосферу Иерусалима. Да и противники апостола, такие же выходцы из Малой Азии, как и он, тоже в большинстве своем были римскими гражданами и не имели прямого отношения к Иудее и Иерусалиму. Визит вежливости иудейского царя Агриппы II в Кесарию укрепил Феста во мнении, что Павла следует отправить в Рим на суд императора. «И сказал Агриппа Фесту: можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря. Посему и решился правитель послать его к кесарю» (Деян. 26:32). Так свершился роковой поворот в судьбе Павла. Ни ему самому, ни его сподвижникам и друзьям, не могло прийти в голову, что суд римского императора Нерона будет намного страшнее любого решения иудейского Синедриона.

Путь Павла в Рим начался не в добрый час. Мы не знаем точно, в каком году это произошло, вероятно, где-то в 60 г. н.э., но нам известно, что корабль отплыл в конце лета, когда плавание по Средиземному морю становится рискованным. Очевидно, центурион Юлий, а он был ответственен за доставку Павла и других пленников в Рим, рассчитывал попасть в Италию до наступления зимы, когда плавание считается уже очень опасным. Вместе с Павлом на корабль сел его друг и помощник – Лука, кому мы собственно и обязаны подробным описанием этого путешествия. Только первый переход, от иудейской Кесарии до финикийского Сидона, оказался приятным и легким. Но дальше начались проблемы. Из-за сильного встречного ветра плыть вдоль сирийского берега не удалось – корабль отнесло к Кипру. Из-за этого же ветра пришлось подойти к побережью Малой Азии только в районе Ликии. Здесь в Мирах Ликийских римский центурион принял решение пересесть на корабль побольше, который перевозил пшеницу из Александрии в Рим. Но опять-таки из-за неблагоприятного ветра плавание сильно затянулось. К острову Крит корабль подошел поздно, когда наступила осень. Лука в «Деяниях» с тревогой отмечает, что «пост уже прошел (Судный день – И.Л.)… и плавание было опасно» (Деян. 27:9). Стало ясно, что до наступления зимы добраться до Рима не удастся, поэтому следовало выбирать место для зимовки. Подходящим местом, где можно было оставить на зиму корабль, считался критский порт Финик. Но, чтобы подойти к нему, пришлось снова выйти в открытое море. Внезапно благоприятный южный ветер поменялся, начался  шторм, и «корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись (волнам)» (Деян. 27:15). Лука, товарищ Павла по несчастью, описывает ситуацию следующим образом: «Но как многие дни не видно было ни солнца ни звезд, и продолжалась не малая буря, то наконец исчезала всякая надежда к нашему спасению… В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи, корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-нибудь земле…» (Деян. 27:20,27). Чтобы максимально облегчить корабль, пришлось выбросить за борт не только весь груз пшеницы, но даже личные вещи пассажиров и команды. Наконец, в свете дня показался берег, к которому и решили причалить. Но «корабль сел на мель: нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силою волн». Не дожидаясь гибели судна, центурион, ответственный за воинов и пленников, приказал им добираться до берега, кто, как сумеет. Первыми оказались на суше те, кто умел плавать, остальным пришлось использовать доски и обломки корабля, чтобы добраться до земли. Спаслись однако все 276 душ бывших на корабле (Деян. 27:37,41,43,44).

Земля, куда с такими приключениями попали путешественники, оказалась островом Мальта, находившимся под властью Рима. Местные жители тепло приняли потерпевших кораблекрушение, помощь оказала и римская администрация острова. Перезимовав на Мальте, Павел вместе с другими пленниками и пассажирами был посажен на еще один александрийский корабль, который плыл в южную Италию через Сицилию. На сей раз удалось обойтись без приключений. После трехдневной стоянки в Сиракузах (Сицилия), судно благополучно приплыло в Ригию, на юг Аппенинского полуострова. Еще через день, используя попутный южный ветер, оно прибыло в Путеол. Здесь Павел встретил своих соплеменников-иудеев, которые «упросили» всех остаться у них на целую неделю. Из Путеола всем пассажирам и пленникам вместе с охраной пришлось идти до Рима пешком. Зато в Риме после тяжелого пути Павла ждала приятная встреча: все римские иудеи вместе с теми из них, кто принял Христа, вышли встречать ставшего известным узника. Примечательно, что задолго до прибытия Павла в Рим там уже шли жаркие споры между евреями о том, как следует относиться к Христу. Эта полемика настолько накалила обстановку в столице империи, что император Клавдий, потеряв всякое терпение, потребовал удалить из города всех спорщиков, как сторонников, так и противников Иисуса. Именно тогда супруги-иудеи Акила и Прискила, ставшие помощниками Павла, вынуждены были покинуть Рим (Деян. 28:22).

Прибыв в Рим, Павел объяснил своим соплеменникам, что он «не сделал ничего против народа или отеческих обычаев». Он требует суда у кесаря вовсе не для того, чтобы обвинить в чем-либо свой народ, и что он «обложен узами за надежду Израиля» (Деян. 28:17,19-20). «Деяния» заканчивают свое повествование о Павле на следующей фразе: «И жил Павел целых два года на своем иждивении и принимал всех приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно» (Деян. 28:30-31). Однако евангелист Лука, друг и соратник Павла, не мог не знать о последних годах его жизни, тем более, что «Деяния» появились на свет через 15-20 лет после трагической кончины апостола.У нас есть все основания полагать, что последняя часть этого новозаветного произведения была либо утеряна, либо не создана вообще, дабы не писать о зверских расправах римлян с первыми христианами.

Наши сведения о дальнейшей судьбе Павла в Риме весьма противоречивы. По одной версии, после двух лет домашнего ареста апостол был освобожден и, воспользовавшись полученной свободой, осуществил свою давнюю мечту – побывал в Испании, где проповедовал язычникам. Некоторые библеисты полагают, что его полное освобождение стало возможным благодаря заступничеству посланцев из Иудеи, среди которых находился и будущий историк Иосиф Флавий. Не исключено, что в судьбе апостола приняла участие и супруга императора Нерона – Поппея, принявшая иудаизм. Однако есть и другая, куда более достоверная версия, согласно которой, Павел, после недолгого пребывания на свободе, был снова арестован и на сей раз посажен не под домашний арест, а в римскую тюрьму, где условия его содержания оказались несравненно хуже, чем раньше. В середине 60-х годов император Нерон решил свалить вину за пожар в Риме на христиан, обвинив их в умышленном поджоге Вечного города. Все римские христиане, тогда в большинстве своем евреи, подверглись репрессиям и мучительным казням. Не избежал этой участи и их лидер – Павел. По приказу Нерона он был обезглавлен, вероятнее всего, это произошло между 64 и 67 гг.