В евангелии от Иоанна под нагромождением про-римских утверждений самозванных редакторов уцелел один прелюбопытнейший факт – первосвященник отказался казнить Иисуса, несмотря на соизволение на то Пилата (Иоанн 18:31; 19:6). Как известно, первосвященник имел право казни, но при условии, что смертный приговор будет утвержден римским наместником. Это право было использовано, чтобы казнить иудея Стефана, первого христианина, приобщенного к лику святых. Тот был предан традиционной на Востоке казне – забит камнями. Но поступать также в отношении Иисуса первосвященник не посмел. Неужели в Каиафе проснулось что-то вроде совести или милосердия? Вряд ли, ведь римские назначенцы мало чем отличались от своих хозяев. Объяснение лежит совсем в другой плоскости: Христа защищал иудейский народ, то самое «великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем». Каиафа знал, что, если бы он осмелился тронуть Иисуса, то был бы сам забит камнями вместе со своим окружением. Не то что казнь, любое наказание Иисуса грозило ему конфронтацией с собственным народом. Казнь Христа нужна была римскому наместнику, только так он мог избавиться от «иудейского царя» и его влияния на народ. В случае с Иоанном Крестителем все было проще: римлянам удалось расправиться с влиятельнейшим проповедником руками самих иудеев, с помощью тетрарха Ирода Антипы. На этот раз иудейский правитель, несмотря на свою зависимость от римлян, отказался казнить Иисуса, не найдя в нем вины (Лука 23:15). Отказался это сделать и Каиафа, правда только из-за страха перед собственным народом. Понтию Пилату ничего не оставалось, как осуществить свой план самому, и руками римлян подвергнуть Иисуса чисто римской казни – распятию.
В тех случаях, когда неясно, кто совершил преступление, всегда задаются вопросом: в чьих интересах это было? В данном случае мы имеем однозначный ответ – это было нужно римлянам. Они, не вникая в характер проповедей Иисуса, опасались, что «царь иудейский» может представлять прямую угрозу их власти. Надпись, сделанная ими над крестом Иисуса – «Царь Иудейский» – лучшее свидетельство того, в чем конкретно обвиняли Христа и кто мог Его бояться. Иудеи, потеряв Христа, в Ком они хотели видеть своего Мессию, лишились надежды на избавление от власти Рима. Про-римски настроенные переписчики, искажая тексты евангелий, постарались обелить варварство и жестокость римлян, и это несмотря на то, что те надругались над Иисусом, распяли Его и разграбили Его одежду. Переписчики не поскупились даже на похвалу римскому палачу, сотнику, приписав ему признание божественного происхождения Христа (Марк 15:39).
Евангелия сообщают, что у креста Иисуса стояли Его Мать, сестра Матери (Мария Клеопова), Мария Магдалина (та, из которой Христос изгнал бесов), мать сыновей Зеведеевых (Саломия) и «многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему» (Матф. 27:55). Но где же были Его ученики? Они скрылись, боясь разделить участь Учителя. Правда, Иоанн Богослов, претендуя на то, что его евангелие написано самим Иоанном Зеведеевым, упоминает о присутствии этого ученика на распятии и даже утверждает, что Иисус поручил Иоанну заботиться о Своей Матери. Впрочем, не только здесь, но и в других местах, автор этого евангелия старается поставить Иоанна выше Петра.
Повествуя о распятии Иисуса, евангелия не противоречат, а скорее дополняют друг друга. Однако они представляют совершенно по-разному душевное состояние Христа. Если в самом раннем евангелии, от Марка, Иисус изображен смятенным, одиноким и оставленным Отцом, то в самом позднем, от Иоанна, Христос уже совершенно спокоен и уверен в том, что все происходит так, как и должно быть. В евангелиях от Марка и Матфея Иисус ужасается и тоскует, душа Его скорбит смертельно, однако у Него еще есть надежда, что «чаша» страданий и физической смерти «минует» Его, что возможно вмешательство Отца, которое изменит ход событий (Марк 14:33-34, 36; Матф. 26:39). Тот факт, что Иисус шел на распятие, а потом умирал на кресте в полном смятении чувств, подтверждает и Его последнее обращение к Отцу: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Марк 15:34). В этих словах столько боли и отчаяния, что ни у кого не может быть и тени сомнения, что Иисус уходил из земной жизни отнюдь не в состоянии душевного покоя, как нас хочет уверить евангелие от Иоанна. Вероятно, события могли развиваться иначе, и Иисус до самого конца полагался на вмешательство Того мира, Который собственно и послал Его на проповедь людям. Ведь незадолго до Своего ареста Он говорил людям: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Иоанн 12:31). Однако ничего этого не случилось. Возможно, Иисус ожидал вмешательство Создателя, остановившего в свое время руку Авраама с ножем, занесенным над его сыном Исааком. Но если жертвоприношение Исаака было остановлено в последний момент, то принесение в жертву Иисуса все-таки состоялось. Слова Христа заставляют нас предположить, что на распятии что-то произошло не так, как должно было, и Творец, по недоступной нашему разуму причине, изменил судьбу земного мира, поэтому события стали развиваться совсем в другом русле.
Однако без физической смерти Иисуса стало бы невозможно Его воскресение, а без воскресения Христа у людей не нашлось бы ни веры в Него, ни надежды на Его «Царствие Божие». Таким образом, выполнение миссии Иисуса в нашем материальном мире требовало принесение в жертву Его земной жизни.
День распятия Иисуса пришелся на пятницу, а с закатом солнца того же дня наступала суббота, священный для иудеев день. Согласно еврейскому обычаю, в субботу, тем более пасхальную, нельзя было оставлять мертвые тела непогребенными. И хотя римляне держали обычно на крестах тела распятых многими месяцами (для устрашения других), здесь, в Иудее, они вынуждены были учитывать религиозные традиции евреев, поэтому разрешили похоронить казненных в тот же день. Один из последователей Иисуса, Иосиф из Аримафеи, добился разрешения Понтия Пилата на погребение тела Христа. Правда, учитывая известное корыстолюбие Пилата, тело Иисуса, вероятно, было выкуплено Иосифом за немалую сумму.
Хоронили в Иудее того времени не в земле и не в деревянных гробах, а в пещерах-склепах. Тела покойных умащали благовониями, например, бальзамом или миррой, и обматывали особой тканью – плащаницей. Поэтому, когда евангелия повествуют о том, что «Мария (Магдалина – И.Л.) стояла у гроба…, наклонилась во гроб и видит двух Ангелов» (Иоанн 20:11-12), то в действительности речь идет о погребальной пещере, которая служила в качестве гроба. Вход в такую пещеру закрывался огромным камнем, сдвинуть который было подчас не под силу и нескольким людям. Правда, стоили эти могильные склепы недешево и далеко не все могли позволить себе их купить, однако Иосиф, будучи человеком богатым, приобрел одну из таких пещер неподалеку от Голгофы, места казни Иисуса. За погребением Христа наблюдали те же женщины, что были и на распятии, но все ученики, включая Петра, опять-таки отсутствовали. Евангелие от Иоанна добавляет, что помимо Иосифа из Аримафеи, на погребение пришел и фарисей Никодим, принесший благовония – смирну и алой (Иоанн 19:39). Тем временем, сгустившаяся темнота напомнила о наступлении субботы, и погребальные обряды были прерваны до окончания священного дня. Вход в пещеру, где лежало тело Иисуса, закрыли большим валуном и все разошлись, подавленные горем.
Евангелие от Матфея подчеркивает, что на следующий день у пещеры была поставлена стража, чтобы ученики «не украли» тело Своего Учителя (Матф. 27:62-66). Однако остальные евангелия ни о какой страже не упоминают вообще. Если насмерть перепуганные ученики, побоялись проводить Своего Учителя в последний путь, то вряд ли они могли даже помышлять о похищении Его тела. Если самый доверенный и близкий из всех учеников Иисуса, Петр, успел трижды отречься от Него в ночь ареста, то кто из них мог осмелиться пойти на «кражу» Его тела? Очевидно, идея с охраной пещеры была призвана исключить всякую мысль у недоверчивого читателя о возможном похищении тела Иисуса Его учениками.
От иудаизма Христа до христианства Павла 